За несколько месяцев до президентских выборов во Франции участники кампании ищут разнообразные варианты привлечения избирателей на свою сторону. Одной из тем дискуссии снова стал антибелый расизм. По мнению правых, проблема существует давно, а в последнее время, в связи с наплывом беженцев, лишь обострилась. Левые считают, что миграционный кризис тут вообще ни при чем и случаи дискриминации белых в стране - единичны. По данным социологических опросов, французское общество раскололось практически пополам: 47 процентов признают проблему важной, 53 процента - нет. Притесняют ли белых во Франции и как эта тема используется в политической борьбе - разбиралась .
Правые начинают
В начале 2013 года один из видных лидеров правых Жан-Франсуа Копе выпустил книгу «Манифест правых без комплексов», собрав в ней ряд примеров дискриминации белых граждан со стороны цветного населения Франции. В частности, Копе рассказал историю матери-одиночки из города Мо с весьма скромным уровнем доходов. Она обещала подарить сыну электронную игру, откладывала на покупку деньги несколько месяцев. Получив подарок, мальчишка умчался на улицу, чтобы похвастаться перед товарищами. Однако радость его была недолгой - игрушку отобрал смуглый соседский паренек. Когда женщина явилась к его родителям, чтобы потребовать вещь обратно, ее вытолкали из квартиры, бросив презрительно вслед: «Если тебе что-то не нравится, то убирайся к своим галлам!»
Копе приводит еще несколько похожих историй и приходит к выводу: расизм против белых распространяется по французским городам, где местные жители, «презирают коренных французов, только потому, что у них иная религия, цвет кожи и культура». После выхода книги в одном из публичных выступлений Копе сказал: «Можно понять отчаяние некоторых наших соотечественников, отцов и матерей семейств, когда они, возвращаясь вечером с работы, узнают, что хулиганы выбили из рук их сына круассан с шоколадом, заявив, что люди в Рамадан не едят».
У всех на виду
Документально зафиксированных случаев проявлений антибелого расизма во Франции не так уж и много, а до суда доходит и того меньше. Тем не менее каждый подобный инцидент бурно обсуждается. Так, много шума наделал процесс, завершившийся в апреле прошлого года. В одной из пригородных электричек контролер попытался оштрафовать за безбилетный проезд троих молодых арабов. Они принялись скандалить, отказываясь платить. На помощь сотруднику железной дороги пришел пассажир. В его адрес понеслись оскорбления: «Грязный белый!», «Грязный французишко!». Одного из участников конфликта, 22-летнего Хакана О., судили по административной статье, а расизм расценили как отягчающее обстоятельство. Приговор: три месяца тюрьмы и штрафы на общую сумму в две тысячи евро. Адвокат потерпевшего счел наказание адекватным, но отметил, что такой вердикт - редкий случай.
«Проблема в том, что по французским законам выражение типа "черномазый" считается оскорблением, а принадлежащее к той же семантической группе "грязный белый" - нет», - пояснил политолог Стефан Франсуа. Это позволяет судам не квалифицировать расистские выходки против коренного населения, чтобы не вносить дополнительного напряжения в общество. Иначе любое преступление, совершенное небелым французом в отношении белого, пришлось бы связать с расовой ненавистью.
Латентный расизм
Столкнуться с проявлениями бытового антибелого расизма можно где угодно. В разных городах на стенах домов появляются надписи «Смерть белым!», «Сдохни, белая свинья!» и тому подобные. Судя по сообщениям в прессе и соцсетях, коренных французов постоянно оскорбляют в транспорте, в магазинах, на улицах, провоцируют и избивают. Но все это остается вне поля зрения .
Полицейские, и без того перегруженные работой, предпочитают не заниматься такой ерундой, а свидетели просто помалкивают - им в этом районе еще жить. Переехать из неблагополучных кварталов тоже целая проблема - продать жилье здесь практически невозможно.
В итоге белые семьи с детьми вынуждены терпеть унижения, оскорбления и издевательства. Хорошо известен случай, когда в одном из лицеев в пригороде Парижа одноклассники устроили настоящую травлю девочки по имени Бланш (Белая) только из-за того, что ее так зовут. Жертва пыталась оправдаться, дескать, ее дед тоже был иммигрантом, правда, итальянцем. «Лучше бы мой дед был африканцем», - сокрушалась она.
В общем, у внушительной части населения Франции сложилось стойкое ощущение того, что его просто-напросто обманули и бросили на произвол судьбы. Социалистов уже обвинили в «государственном расизме» из-за того, что правящая партия оставляет белых сограждан один на один с проблемой, которую власти не могут или не хотят решить.
Левые контратакуют
Сторонники правящей в стране говорят, что выделять антибелый расизм как отдельную проблему - неправильно, а бороться нужно с любой дискриминацией по цвету кожи или религиозному признаку. Правительство приняло специальную программу и провело агитационную кампанию, запустив по телевидению серию из шести роликов под общим названием «Победим ненависть вместе». Но авторы тут же подверглись критике с правого фланга за отсутствие в клипах упоминаний о необходимости борьбы с антибелым расизмом и антихристианскими выходками. «Белых избивают только за то, что они белые. Разве кто-то о них вспомнил?» - возмутился в одном из интервью адвокат Жиль-Вильям Гольднадель.
После этого в левой французской прессе вышла серия публикаций, призванных убедить общество, что все разговоры о проблеме расизма в отношении белых безосновательны и ведутся правыми ради дискредитации оппонентов. В частности, шишки посыпались на ультраправый «Национальный фронт» во главе с . Ей и ее соратникам приписали желание посеять межнациональную и межрелигиозную рознь во Франции и использовать страх избирателей в своих политических целях. Глава парламентского комитета по обороне Патрик Кальвар заявил, что ультраправые хотят расколоть общество. «Еще один или два теракта, и они его получат», - добавил депутат.
Однако публицист Иван Риуфоль в книге «Грядущая гражданская война» утверждает, что причина зреющего конфликта - именно бездействие властей. По его мнению, когда исламисты достаточно окрепнут, они смогут поднять иммигрантские гетто на открытый мятеж против государства. Это, по убеждению автора, произойдет из-за «так называемых французских гуманистов, которые игнорируют антисемитизм пригородов и распространяющуюся там ненависть к белым».
Политический расклад
Так или иначе, но тема противостояния белых и цветных во Франции обязательно прозвучит в президентской избирательной кампании. Кандидат от «Национального фронта» Марин Ле Пен со свойственной ей прямотой уже неоднократно заявляла о необходимости принятия специального закона, защищающего интересы коренного населения.
Кандидат от не столь категоричен. Однако и он игнорировать проблему не намерен. Фийон позиционирует себя как хранитель традиционных для страны ценностей и поведет президентскую кампанию под лозунгами борьбы за возврат к белой, католической, «старой доброй Франции». В своей предвыборной брошюре он уже предупредил об опасности, исходящей от «арабо-исламских хулиганов».
Фото: Panoramic / Zumapress / Globallookpress.com
Наконец, социалисты, которые еще не определились со своим кандидатом, постараются записать себе в актив ту самую антирасистскую кампанию, которая уже вызвала критику оппонентов. А учитывая, что большого успеха она не имела, как и большая часть инициатив социалистов за последние годы, рассчитывать на дополнительные голоса избирателей им вряд ли приходится.
Сегодня национальный состав Франции имеет широкий диапазон, приобретенный за счет приезжих иммигрантов. Общая численность населения составляет более 65 миллионов человек. Какие этнические группы проживают на французских территориях?
Французский этнос
Около 6 миллионов граждан, получивших французское гражданство, являются иммигрантами. Когда-то давно франки, вестготы и бургундцы населяли французские территории во всех регионах. Окраины государства занимали бретонцы, фламандцы, каталонцы, корсиканцы. Еще там проживали эльзасцы.
Нынешнее положение этнического состава Франции более разнообразно, чем в древние и средние века. Этнос данного государства теперь представляет из себя следующее:
- Французы;
- Итальянцы;
- Марокканцы;
- Турки;
- Португальцы;
- Алжирцы.
Граждане из стран Африки занимают в национальном составе 40%. Из Европы во Францию переехало 35% граждан. Азиатские народности представлены в меньшинстве – всего 13%.
На долю французов из общего числа населения приходится примерно 75%. Оставшиеся 25%, как раз, и относятся к вышеперечисленным группам.
Религий во Франции множество. Так католиков в стране 83%, мусульман 6%, протестантов 2%, иудеев 1 %, оставшиеся проценты относятся к малочисленным религиозным верованиям, атеистам и сектам .
Рождаемость в этом государстве почти самая высокая в Европе. В год там рождается двое больше детей, чем умирает жителей. Из этого можно сделать вывод, что с демографией в стране все в порядке.
Около 60% жителей государства проживают в городах. Благоприятный французский климат позволяет остальным 40% комфортно себя чувствовать в сельских провинциях.
Франция – страна многокультурная. В ней достаточно высок уровень жизни, поэтому она является привлекательным вариантом для переезда.
Одной из центральных тем нынешней президентской кампании во Франции стало положение иммигрантов — в особенности из мусульманских стран. Сегодня не только лидер ультраправого Национального фронта Марин Ле Пен, но и куда более умеренный президент Николя Саркози говорит о том, что иммигрантов в стране слишком много, и их число следует уменьшить. А год назад он признал, что политика мультикультурализма зашла в тупик.
Саркози объявил иммигрантов национальной угрозой
В чем особенности проблемы выходцев из стран Азии, Африки, Океании и Карибского бассейна? Почему многие из них плохо адаптируются к французским традициям, предпочитая жить по законам шариата? Об этом в интервью "Правде.Ру" рассуждает эксперт по Франции, ведущий научный сотрудник Института Европы РАН Сергей Федоров.
— Сколько иммигрантов живет в стране?
— Иммигранты — понятие сложное. К ним причисляются не только иностранцы, но и уроженцы других стран, принявшие французское гражданство. Есть разные оценки, ибо во Франции нет четкой статистики по национальностям. Это запрещено конституцией. Считается, что если человек — француз, то неважно, какой он крови. Французское гражданство основано не на праве крови, а на праве почвы. По одним оценкам, иммигрантов — порядка семи процентов, по другим — девять. В целом говорится, что иммигранты и их потомки составляют до 19 процентов населения.
— Почему у коренных французов создается впечатление, что иммиграция возрастает?
— Дело в том, что появляется третье-четвертое поколение иммигрантов, которое уже родилось во Франции. Это так называемые коренные, но цветные французы. Однако они с трудом интегрируются во французское общество. Примерно до 1980-х годов считалось, что модель ассимиляции, затем интеграции действует успешно. Мол, приезжают люди из Северной Африки, и они усваивают постепенно французские ценности.
События осени 2005 года, когда в пригородах Парижа сожгли 10 тысяч машин, и когда там же случились бунты, показали следующее. Упования на то, что молодые французы североафриканского происхождения разделяют французские ценности, не оправдались. После этого стало ясно, что французская модель интеграции зашла в тупик.
Молодежь из иммигрантских кварталов в силу разных причин (неблагополучного социального положения, невысокого уровня образования, жилищных условий и т. п.) не интегрируется во французское общество. Это создает культурный раскол, приводит к кризису мультикультурной политики, о котором сегодня говорят многие руководители Европы.
— Вспоминается образ великой сборной Франции 1998-2000 годов, выигравшей Чемпионаты мира и Европы по футболу. В ней большинство игроков составляли негры, а лидером был алжирец Зинедин Зидан. Насколько такое футбольное лицо страны пугает коренных французов?
— Футбол действительно представляет собой зеркало проблемы. Лишнее свидетельство тому — освистывание "Марсельезы" на матче сборных Франции и Алжира со стороны французов алжирского происхождения. А когда в 2009 году Алжир обыграл Египет, французы североафриканского происхождения с алжирскими флагами вышли на улицу. Спрашивается: какое французам дело до успехов Алжира? Оказывается, для многих есть дело…
Однако следует отметить следующее. О слишком большом числе темнокожих игроков вспоминают преимущественно в моменты неудачной игры. Когда Франция выигрывает, никому нет дела до того, сколько в команде арабов и сколько негров. В этот момент все игроки превращаются в настоящих французов.
— Ставит ли Франция вопрос о пересмотре закона 1976 года (о воссоединении семей. — Ред.)? Ведь на его основании в страну и въехали троюродные дяди, двоюродные племянницы иммигрантов из стран Африки и других регионов "третьего мира"?
— Это действительно не праздный вопрос. Сегодня во Францию ежегодно въезжает под 200 тысяч человек, и процентов 70 из них делают это как раз на основании закона о воссоединении семей. Эти возможности были уменьшены за счет ужесточения законодательства, которое началось еще в бытность Николя Саркози главой МВД и продолжилось в пятилетку его президентства.
Статья известного израильского востоковеда д-ра Гая Бехора, описывает демографическую и политическую трагедию Франции. Но, многие из указанных проблем, характерны отнюдь не только для Франции. Они верны и в отношении Западного мира в целом, включая США. Кто знает, сколько лет отделяют от подобной трагедии Америку?
Александр Непомнящий
================================================
Гай Бехор
Сколько мусульман живёт во Франции? Сколько там сторонников Исламского государства? Что там вообще происходит с демографией? Париж вновь сдался без боя? И что нам с того?
Сразу после того, как немецкий офицер встретившись с двумя французскими представителями, удостоверился, что Париж «открытый город» и никакого сопротивления не будет, солдаты генерал-лейтенанта Богислава фон Штудница 87-й пехотной дивизии Третьего рейха вступили на улицы французской столицы.
Батальон за батальоном они прошли по Елисейским полям, устанавливая посты, захватывая правительственные офисы и другие стратегические позиции. Трудно себе представить, но 14 июня 1940 года Париж пал без единого выстрела, без какого-либо сопротивления.
Французское правительство сначала сбежало в Тур, затем устремилось в Бордо. Французские дипломаты будто растворились в воздухе, а вслед за ними и многие парижане. Столица Франции, которую немцы пытались захватить на протяжении 4 лет во время Первой мировой войны – сдалась немецкой армии без боя.
Однако французы по-прежнему, и в каком-то смысле, даже по праву, гордятся тем, что они не пошли ко дну. Недаром, девизом Парижу, на чьём гербе изображён корабль служит фраза — «качается, но не тонет» (Fluctuat nec mergitur).
- Сколько мусульман во Франции? Ответить, на этот, казалось бы столь простой вопрос, во Франции крайне сложно, и отнюдь не случайно. Ведь это — один из самых охраняемых секретов страны. И к тому же, очень болезненный. Что, в общем, и объясняет желание скрыть реальные данные.
Прим. редактора. Хотелось найти иллюстрацию к тексту — сценку, где концентрация французских мусульман на уровне 5-10%. Вот наилучший результат. Трое этнических французов (справа) «братаются» с 5 или 6-ю «атипичными»мусульманами. Надписи на их плакатах: «Ислам против терроризма», «Терроризм не обязательно принесен исламом».
Согласно CSA –структуре, организующей во Франции опросы на основе религиозной принадлежности, мусульман 6%. По данным IFOP, ведущей организации, занимающейся опросами, в 2011 году мусульман было 7%. Ежегодник статистических данных ЦРУ упоминает 7-9% в 2015 году. Институт INED насчитал 8% в 2009 году. А французское правительство, в одном из своих документов упомянуло о 9% в 2014 году. Тем не менее, неофициальные данные говорят о 13-15%.
А вот, более типичная
Вокруг этих цифр между французскими демографами разных политических взглядов, идёт ожесточённая война, мрачная и насыщенная взаимными оскорблениями. Те, что слева сильно занижают данные, те, что справа, особенно, далеко справа, наоборот, раздувают показатели до 15%.
Их схватки пытаются представить научными спорами, но в реальности, речь идёт о политике. Официальных же проверенны данных по-прежнему нет. Во Франции строго запрещено проводить демографические опросы, хотя этот запрет и был несколько ослаблен в 2007 году.
Население Франции составляет около 64.5 миллионов человек. Так что, можно примерно оценить количество французских мусульман.
Но стоит также учесть и невероятно высокую скорость прироста характерную для этой части общества. По разным оценкам, количество мусульман возросло в последнее время на 25-100 %, в разы быстрее среднего прироста населения во Франции.
2. И вот, в начале 2016 года журнал l’Obs («Новый обозреватель») опубликовал данные объёмного научного исследования, проведённого рядом известных организаций.
К слову, «прогрессивный» журнал преподнёс их, как хорошие новости. Опрос охватил 9000 учеников средних школ по всей Франции, его качество гарантировал «национальный центр научных исследований» страны. Школьников опрашивали по поводу самоопределения и получили следующие результаты:
— 38.8 % не связали себя с какой-либо религией. Ясно, что в либеральном журнале это было воспринято с энтузиазмом – вот он, секуляризм в чистом виде
— 33.2 % определили себя как христиан
— 25.5 % назвали себя мусульманами
— 1.6 % — евреями.
Другими словами, среди школьников средних классов, по крайней мере, четверть французских детей уже мусульмане. Характерна также степень приверженности к религии. Среди тех, кто определил себя христианами, лишь 40% сообщили, что «религия важна или очень важна для них». У мусульман же этот показатель достиг 83%. К слову, у тех из христиан, кто назвал себя «католиками» он вообще составил только 22%. Иными словами, католицизм теперь исчезающая религия во Франции, впрочем, и во всём мире.
Перед нами будущее Франции. И это будущее исламское. Речь даже идёт не о младенцах, что выразится через два десятилетия. Эти данные о подростках 16-18 лет, которые станут взрослыми в ближайшие годы. Часть из них проголосуют на всеобщих и президентских выборах уже в следующем году.
3. Показатели рождаемости говорят о том же. Долгие годы Франция гордилась своей высокой рождаемостью – больше двух детей на мать. Но вот уже несколько лет показатели опустились ниже двух детей. Официально они находятся на уровне 1.96. И это, включая матерей из числа иммигрантов и мусульман. Если же рассмотреть только коренных французских рожениц, показатель окажется 1.7. То есть, прирост населения коренных французов — отрицателен (меньше 2.1).
Показатель рождаемости во Франции самый низкий с 1976 года. И с каждым годом младенцев рождается всё меньше. При том, что населения растёт, хотя и умеренными темпами. В 2006 году во Франции родилось 829 400 младенцев, а в 2015, хотя население и стало больше, родилось уже меньше 800 тысяч младенцев. Снижение неуклонно продолжается из года в год. Как в Германии, хотя там всё ещё намного серьёзнее. К слову, в 1975 году во Франции были узаконены аборты.
Французские дети
Исследователи пытаются понять, почему так много пар в стране решают ограничиться двумя детьми. Одни считают, что это результат экономического спада, другие утверждают, что французы не видят будущего в своей стране. Есть и те, кто убеждён, будто причина в выплатах на детей, сокращающихся год от года, вследствие снижения экономических показателей страны.
Сюда следует добавить и кризис института брака. Если в 2005 году во Франции поженились 278 000 пар, в 2015 их количество снизилось до 231 000. Средний возраст вступления в брак, тоже растёт. Он уже достиг 34.9 лет для женщины, 37.4 для мужчины.
Уменьшение количества поженившихся пар можно объяснить относительно новым законом о «гражданском союзе», вступившем в силу в 2012 году и позволяющем юридическую связь без женитьбы. Действительно 170 000 пар пошли по этому пути. Закон позволяет с лёгкостью расторгать этот союз даже с одной стороны. Поэтому он воспринимается как не слишком устойчивый для создания семьи и рождения детей.
Низкий показатель рождаемости среди коренных французов означает то, что щедрые французские пенсии уже через несколько лет будет некому оплачивать.
Кстати, о смертности. Такого количества смертей не было зарегистрировано во Франции со времён Второй мировой войны.
В 2015 году скончалось 600 000 французов. На 7.3% больше, чем в 2014. Исследователи пытаются объяснить это особенно холодной зимой и жарким летом, а также гриппом. С экономической точки зрения, как ни цинично это бы не прозвучало, высокая смертность снижает пенсионную нагрузку на страну и её экономику. Но умершие были коренными французами, те же кто приходит им на смену мусульмане.
Количество мусульман растёт, и чем ниже возраст, тем их больше.
4. Французские официальные лица, как и администрация Барака Обамы решительно отказываются признавать связь между мусульманским населением и исламским террором.
С их точки зрения, это совершенно разные вещи. Но откуда берутся европейские террористы? Все они выходят из бездонных резервуаров иммигрантских кварталов. В большинстве своём они уроженцы Франции, Бельгии или других европейских стран. Это общество питает террор. А террор, в свою очередь, формирует общество.
Согласно опросу 2014 года, около 16% французов поддержали «Исламское государство», почти столько же, кстати, сколько и нынешнего президента Франсуа Олланда (18%). Значительная часть этих сторонников, разумеется, мусульмане.
Но вдобавок есть ещё радикальные левые, рыщущие в поисках простых решений всех проблем. А среди молодёжи в возрасте 18-24 лет, этот показатель и вовсе взлетает до 27%. Более четверти молодых французов поддерживают «Исламское государство».
Это страшные данные, ведь, достаточно одного – двух таких адептов, чтобы устроить бойню. Здесь же речь идёт о сотнях тысяч пассивных сторонников. Некоторые из них едут в Сирию и Ирак воевать за «Исламское государство» или других джихадистов. Франция теперь стала одним из основных поставщиков ближневосточных боевиков.
Иными словами, разделить мусульманское население и его нарастающую радикализацию невозможно. Интеграция мусульман невелика, поскольку коренное население уже не слишком симпатизирует им. Поэтому второе поколение мусульман становится, как правило, агрессивнее и радикальнее своих родителей-иммигрантов.
Сентябрь 2016 года, парижская площадь Сталинград выглядит как перевалочный пункт переселения народов — миллионы африканских мусульман двигаются на север, в сторону Европы, сотни тысяч уже достигли её и растеклись по разным странам. Парижская мэрия уже сообщила, что намерена основать два «лагеря беженцев» для них, прямо в Париже, накануне предоставления им гражданства. Немудрено, что темпы этого процесса будут неуклонно расти. Но если это «беженцы», почему среди них совсем не видно женщин?
Продолжение осенней прогулки по улицам Парижа. Куда исчезла прославленная красота этого города? Где сияние его корабля, того, что со столичной эмблемы? Французские СМИ — «заклятые друзья» Израиля, скрывают эти печальные картины от общественности. Ведь, парижский корабль должен лишь возноситься и никогда не опускаться…
5. В результате возникли целые районы, где мусульманская молодёжь в своей возрастной категории стала большинством или близка к тому.
Например, в парижском районе Сен-Дени, где их больше половины среди школьников. Или в городе Лилль на севере страны.
В расположенном на юге Марселе, втором по величине городе Франции с населением в 850 000 человек, по официальным данным 220 000 мусульман. Но судя по всему, их там намного больше. Вероятно, не менее 40%.
В городе стремительно увеличивается количество мечетей. Правда, обещанное строительство огромной мечети на вершине горы, возвышающейся над городом было остановлено, но вовсе не правыми, которые сопротивлялись строительству, а из-за конфликтов между самими мусульманами, среди которых и сунниты, и шииты, и арабы, и турки, из Магриба, и из Леванта.
«Жертвенные бараны» — надпись на стене марсельской школы ОРТ
А Марсель теперь считается самым опасным городом в Европе. И это вполне ожидаемо.
6. Всё идёт к тому, что до 2020 года мусульмане возглавят мэрии большого количества французских и вообще европейских городов.
Садик Хан — мэр Лондона
Так уже случилось в Лондоне. Выборы в британской столице задали тон и помогли мусульманам осознать, что их время пришло. Слаженное голосование мусульман, составляющих 30-40% и «просвещённых» левых обеспечивают исход голосования (как это и было в Лондоне).
Начало было положено в Роттердаме, где муниципалитет возглавил относительно умеренный мусульманин, а затем в Лондоне, где мэром стал также умеренный представитель ислама.
Проблема, однако в том, что это всегда начинается с умеренных, но по мере того, как процесс развивается и становится общепризнанным, появляются и экстремисты. К слову, мусульманский мэр ожидается в Амстердаме, Мальмо, Лутоне, Барселоне, Бирмингеме, Марселе, Брюсселе и ещё в других городах.
Мусульмане всё ещё являются меньшинством в европейских странах, но в больших городах их электорат уже стал решающей силой. При демократии, всё определяет демография. И они это хорошо осознают.
Во Франции уже возник ряд мусульманских партий. Например, «Демократический союз французских мусульман» (UDMF) с успехом баллотирующийся на выборах местного руководства.
«Нас вдохновляет успех Садик Хана, возглавившего мэрию Лондона, он наша модель»,
— гордо объясняет основатель партии Нагиб Азраги. Утверждения же о том, что во Франции нет места партиям на религиозной основе, он парирует напоминанием о германской партии «Христианских демократов», удивляясь, неужто им, в свою очередь, нельзя быть мусульманскими демократами?
«Мы будем заботиться о тех мусульманах, у которых нет представительства в других партиях»,
— объясняет он. Нет, он не стремится к тому, чтобы Франция жила по законам шариата, он просто добивается отмены запрета на головной убор (хиджаб) для мусульманских школьниц в общих школах, а также стремится к обязательному введению «халяльной» пищи во всех общественных учреждениях.
Он не единственный, кто уже осознал возрастающую электоральную силу мусульман.
Во Франции есть и «Турецкая мусульманская партия» PEJ, французский филиал партии Реджейпа Эрдогана. Другими словами, реальный инструмент подрывной деятельности Турции во Франции.
У этих партий обязательно привлекательные названия, упоминающие «справедливость», «равенство», «свободу», «процветание» и т.д.
Главное — не упоминать ислам. Турецко-французская партия уже готовится к всеобщим выборам в следующем году.
7. «Политкорректность» (иначе говоря по-французски pensee unique — «единомыслие») продолжает царить во Франции.
А потому, там по-прежнему запрещено указывать на то, что зачинщики беспорядков и погромщики — мусульмане. Их называют «молодёжь».
Любопытно, что в левом лагере, продолжавшееся долгие годы отрицание действительности, сменилось капитуляцией. Теперь там рассуждают о том, насколько замечательны иммигранты, какой огромный вклад они вносят в экономику страны и как успешнее привлечь их в ещё большем количестве.
Не на это ли намекал провокативный писатель Мишель Уэльбек, в своём недавнем романе — антиутопии «Покорность», о том, как французская элита отдаётся исламу, после того, как мусульманская партия приходит во Франции к власти.
Уэльбек подвергся такому количеству угроз со стороны мусульман и левых, что был вынужден эмигрировать из страны, опасаясь за свою жизнь. «Единомыслие» не готово принимать иное мнение, и тот, кто дерзнёт — 
перестанет существовать.
На корабле осталось место лишь для одной идеи, но она столь неподъёмна, что рано или поздно потопит судно.
8. Отрешённость французской элиты от изменяющейся демографической реальности , ситуации на улицах городов и повседневных трудностей обычного гражданина — это системная проблема.
Она восходит к меритократии («власти достойных»), установленной во Франции с конца Второй мировой войны.
В стране есть несколько высших учебных заведений, в которых растят национальную элиту. Теоретически, отбор происходит с помощью экзаменов, доступных каждому французу. На самом же деле лишь детей элиты готовят таким образом, что они способны туда попасть.
Это Science Po (Парижский институт изучения политики), Ecole Normale Superieur (Высшая нормальная педагогическая школа), и, конечно, Ecole Nationale d’administration (Национальная школа администрации).
Среди политических лидеров и членов правительства Франции 70% — выпускники этих учебных заведений. Все они хорошо знакомы друг с другом, как правые, так и левые. Однако совсем не знакомы с тем, что представляет собой новая Франция.
Революция против этой чиновничьей гильдии, оторванной от общества, ещё грядёт. И это уже можно заметить в протестах против нового трудового законодательства, продолжающихся более полугода на улицах крупных городов.
Французская система управления с оторванными от общества чиновниками и всесильным президентом с треском провалилась, став лишь надёжным рецептом нагромождения бед. К слову, тоже происходит и в США, где представители правых и левых институтов поддерживают друг друга и во многих отношениях представляют собой одну гильдию.
Поэтому Дональд Трамп с их точки зрения (включая и республиканцев) и является угрозой, ведь он, не один из них.
Большие французские города — это уже совсем не тот мир, каким была старая Европа. И террор джихадистов — лишь малая, тактическая проблема страны. Её стратегической проблемой является столкновение цивилизаций: между светской страной и исламским государством, которое намного больше, чем просто ИГИЛ и никуда не исчезнет, даже если тот будет уничтожен. Это и шариат, и буркини, и вопрос самоопределения граждан и самоопределения страны в целом.
Святость против святости. Атеизм против шариата. Конфликт между святынями (res sacrae) никогда не заканчивается хорошо.
Новые лица, новые языки, новая религия и новое будущее для мира. Точно как в последней и, возможно, самой известной симфонии А. Дворжака (1841-1904), симфонии № 9, часто называемой просто симфонией Нового Света.
9. Евреи Франции, как обычно, последними осознают происходящие вокруг них глобальные процессы. Хотя, в большинстве своём и они уже понимают, что нет у них будущего в этой стране, несущейся навстречу исламу и радикализации всех политических лагерей, вплоть до грядущей гражданской войны.
Убивают евреев. Республика в опасности
Как и в случае с мусульманами, количество евреев Франции неизвестно, но оно неуклонно снижается с 600 тысяч в прошлом до менее полумиллиона сегодня. Это по-прежнему огромная община — третья после Израиля и США. Но евреи уезжают. Одни в Израиль, другие в Британию или французскую Канаду. Израиль мог бы сделать больше, чтобы привести их к себе. Но и без того алия возросла достигнув 8000 человек в год.
Поскольку Британия вышла из Европейского союза, вряд ли французские евреи смогут продолжать эмигрировать туда и дальше и потому израильское направление ещё возрастет.
Некоторые еврейские общины исчезают, например, в Лионе и Марселе. Там, недавно была продана синагога «Ор Тора» мусульманской организации «аль-Бадр», которая превратит её в мечеть.
К слову, «аль-Бадр» — это знаменитый бой, состоявшийся в 624 году, в котором армия Мухаммеда разгромила своих противников — жителей Мекки. Это была первая победа ислама на пути к установлению своей власти. Это символ внезапного разгрома «неверных». Поэтому, когда мусульмане воюют с «неверными», они зовут это «бадр». Внезапное нападение во время Войны Судного дня в 1973 году, египтяне тоже называют «битвой бадр».
Французские евреи просто хотели стать частью общества, мусульмане же стремятся властвовать над ним. Евреев становится всё меньше, мусульман — всё больше.
У евреев поджидает проблема и с другой стороны. Французское общество уже не слишком симпатизирует мусульманам, но и к евреям относится всё хуже. Для французов и мусульмане, и евреи стали «слишком заметны». И потому, если радикальные правые придут к власти в стране, евреям тоже придётся не сладко.
Евреям просто нечего больше искать во Франции. И чем раньше они оставят эту страну, тем будут целее. Хотелось бы, чтобы они ехали в Израиль.
10. Теперь становится намного яснее обсессия левого французского правительства в отношении Израиля.
Это всего лишь отчаянная попытка отвлечь внимание общества от его реальных проблем.
Вот они и устраивают очередную конференцию, под названием «мирная инициативу на Ближнем Востоке».
Не война суннитов и шиитов, не крушение Сирии, Ирака, Ливии и Йемена их заботит, а наши внутренние вопросы. Этот абсурд демонстрирует насколько сильно их прихватило. Но время обсессивного влезания в наши проблемы уже прошло. Поэтому все, кто пытались использовать нас для того, чтобы отвлечь внимание от своих проблем, теперь всё равно неумолимо к ним возвращаются.
Франция утратила власть над своей судьбой и никаких чудесных спасений на горизонте не предвидится. Скорее наоборот. И как в 1940 году она предпочитает сдаться без боя.
Но может осталось место для надежды и оптимизма? Ведь девиз Парижа, чей символ — корабль: качается, но не тонет. Не тонет? Уже утонула…
Полвека тому назад, 17 октября 1961 года, в одном из центров западной цивилизации, во Франции, в Париже, произошли весьма знаменательные события, унесшие жизни нескольких сотен человек. О них мало говорят во Франции, и тем более ничего не знают за ее пределами.
В 1961 году во Франции самой тяжкой национальной проблемой была тянущаяся уже восьмой год колониальная война в Алжире. Впрочем, юридически это была не война в колонии, а гражданская война в самой Французской республике. Расположенный напротив Франции на противоположном берегу Средиземного моря Алжир в 1830 году был захвачен французами. Алжир был переселенческой колонией, в которую устремились сотни тысяч переселенцев из метрополии. К 1950 году из 9 миллионов жителей Алжира 1 200 тысяч составляли французы.
В колонии их называли «пье-нуар» («черноногие»), поскольку они носили, в отличие от туземцев, кожаную обувь. Быт и культура «черноногих» имели многие особые черты, весьма отличавшие их от французов метрополии. Они напоминали американцев Юга США, высоко ценя свое европейское происхождение, полные снисходительного презрения к арабам. Большинство «черноногих» к тому времени проживали в Алжире уже на протяжении четырех-пяти поколений. Из числа алжирских французов вышло невероятно большое количество деятелей культуры и политики Франции. Самым знаменитым «черноногим» был знаменитый философ и писатель Альбер Камю.
Влияние французского языка и культуры оказало воздействие и на аборигенное население Алжира. В той или иной степени большинство местных арабов владели французским языком. Сложился крупный (более 20 % всех арабов и берберов) слой «франко-мусульман», то есть местных арабов, полностью офранцуженных в языковом и культурном плане, отличавшихся от «черноногих» лишь мусульманским вероисповеданием. Начиная с начала ХХ века, многие арабы начали отправляться во Францию в поисках более высокого заработка или по выполнению служебных обязанностей. К 1960 году в собственно Франции проживали 370 тысяч алжирских арабов.
Алжир юридически перестал быть колонией, превратившись в часть Франции, представляя собой 3 департамента республики. Большинство французов считали, что Алжир – это Франция. Однако Франция уже с конца ХIХ столетия переживала демографический упадок. Численность населения Франции не менялась на протяжении 60 лет. Понятно, что удержать колонии, коренные обитатели которых сохранили прежний уровень рождаемости, было все сложнее. К тому же Франция переживала полный декаданс во всех сферах жизни, и к ХХ веку французы полностью утратили дух крестоносцев и колонизаторов. Когда в ноябре 1954 года в Алжире началось восстание арабов, то жители Франции в большинстве своем уже были не готовы сражаться за территориальную целостность страны.
Но недаром Антуан де Сент-Экзюпери, многие годы прослуживший в Северной Африке, говорил, что мы в ответе за тех, кого приручили. Французы превратили Алжир в процветающую страну, по уровню развития превосходившую Испанию. Жизненный уровень арабов французского Алжира был самым высоким среди всех тогдашних арабских стран (это было до появления нефтяных монархий Персидского залива). По уровню высшего и среднего образования на душу населения алжирские арабы уже в 30-е гг. опережали такие европейские страны, как Греция и Португалия.
Алжирские арабы при французском господстве пользовались широкой внутренней автономией и сохранили свои культурные институты. Более того, благодаря европейским достижениям в области здравоохранения, мусульманское население вступило в фазу демографического взрыва уже в 20-е гг. ХХ века. Когда французы начали завоевывать Алжир, в нем было лишь около одного миллиона жителей. К 1900 году число алжирских арабов превысило 3 миллиона человек, а к 1950 году их стало уже 8, 5 миллионов.
Франция - арабы и турки
По мере того, как арабов становилось все больше, а среди них резко увеличилась доля полуобразованной, но при этом очень амбиционной интеллигенции, французская власть в Алжире стала слабеть. «Почему французам должны принадлежать все эти плантации, и роскошные дома, если они построены на нашей земле?» - вопрошал текст одной из подпольных листовок, распространяемых среди арабов. То, что именно французы и построили все эти плантации и роскошные дома, разумеется, в листовке не говорилось.
Алжирская война 1954-1962 годов была одной из самых кровавых войн ХХ века. Причем восставшие арабы отнюдь не были невинными овечками. Уже в первые дни восстания мятежники расстреляли автобус с французским школьниками в городе Бон. В начале 1955 года мятежники практически поголовно вырезали все французское население шахтерского поселка близ Филиппвиля (ныне – Скикда). Свою программу в отношении европейского населения Алжира мятежники поставили вполне конкретно в лозунге: «Гроб или чемодан»! Иначе говоря, всем европейцам предложили выбор между смертью или изгнанием из Алжира. Ни о каких правах «черноногих» речь и не шла.
Франция - количество мечетей и процент иммигрантов
Многие французы, в том числе и из числа «черноногих», поддерживали мятежников. Французские левые считали, что арабы всего лишь борются против социального угнетения. А многие из них, полагая, что восстание в Алжире есть начало социалистической революции во Франции, приняли активное участие в вооруженной борьбе против собственной страны. Состоящая в основном из французов алжирская компартия примкнула к мятежникам. Из европейцев состояли многие боевые группы мятежников, особенно в столице колонии.
Среди французов метрополии широкую поддержку получили взгляды «минористов», сторонников «маленькой европейской Франции», своеобразных «уменьшителей», заявлявших, что Франции лучше самой избавиться от колоний, чтобы не кормить быстрорастущее цветное население. Поэтому «уменьшители» также резко выступали против войны в Алжире.
Франция - структура мусульманских общин
На поле боя арабы потерпели поражение, но все же пришедший к власти в 1958 году генерал де Голль счел нужным дать Алжиру независимость. Генерал говорил: «У арабов – высокая рождаемость. Это значит, что если Алжир останется французским, то Франция станет арабской».
В начале 1961 года в курортном городке Эвиан начались официальные переговоры между правительством Французской республики и представителями некоего Фронта Национального Освобождения (FLN) Алжира, представляющего собой разрозненный конгломерат различных полуполитических, полукриминальных организаций арабов, ведущих вооруженную борьбу в Алжире. То, что Алжир получит независимость, было ясно уже из самого факта начала переговоров. Речь шла о положении «черноногих» и о статусе арабов в метрополии, которые поголовно имели французское гражданство.
Делегация FLN настаивала на том, что никаких прав у алжирских французов вообще быть не может, зато арабы в метрополии должны иметь особый статус. В частности, при сохранении французского гражданства (и всех прав французского гражданина) арабы должны обладать особым правовым статусом, быть подсудными только мусульманским судам, учится в своих арабских школах, содержать которые должно было министерство просвещения Франции, жить согласно законам шариата и получать особую компенсацию за свои страдания под французской властью.
Поскольку даже готовые на уступки власти Франции не готовы были выполнить такие наглые требования, то переговоры зашли в тупик. Тогда арабы организовали в Париже ряд терактов против полицейских. Морис Папон – шеф парижской полиции - заявил на похоронах одного из своих коллег: «На каждый полученный удар мы ответим десятью».
Франция - мигранты
К тому времени 51-летний Морис Папон более трех десятилетий служил в полиции, пройдя путь от рядового постового до префекта столичной полиции, исправно служа всем периодически сменявшимся правительствам Франции. В 30-е годы Морис Папон разгонял демонстрации французских фашистов. В период оккупации Франции немцами – раскрывал подпольные группы Сопротивления. После войны Папон ловил и сажал сотрудничавших с немцами. Нет никаких сомнений, что приди к власти коммунисты – Папон осуществлял бы экспроприацию и ликвидацию французской буржуазии как класса, а новая власть, как и прежние, ценила бы его как выдающегося профессионала.
Пост парижского префекта Папон занимал в 1958-67 гг. Эти годы пришлись на пик алжирской войны. Еще в первых же своих воззваниях арабские мятежники объявили о том, что перенесут войну в метрополию. Это не было бахвальством. За 1957-61 гг. сотрудники Папона нейтрализовали более 60 арабских групп общей численностью примерно в тысячу человек, пытавшихся начать в Париже террористическую деятельность. Арабы планировали устроить взрывы в метро, аэропортах, взорвать телецентр в момент трансляции речи президента республики и даже заразить городской водопровод бактериями, но их планы были сорваны.
Одной из главных причин успехов префекта было то обстоятельство, что, руководствуясь принципом «на войне как войне», он не побоялся санкционировать применение при допросах террористов пыток и психотропных веществ, а также взятие родственников заподозренных в терроризме в качестве заложников. Папон не боялся взять на себя всю ответственность. Вступая в должность, он объявил своим подчиненным: «Выполняйте свой долг и не обращайте внимание на то, что пишут газеты. За все ваши поступки отвечаю я и только я»!
Пик противостояния пришёлся на октябрь 1961 года – 5 октября Папон объявил комендантский час для всех «французских мусульман из Алжира». В ответ FLN опубликовал воззвание: «Алжирцы должны бойкотировать комендантский час. Для этого, начиная с субботы 14 октября 1961 года, они должны выйти из домов массами, с женами и детьми. Им следует гулять по главным улицам Парижа». Арабские главари прекрасно понимали, что разъяренные гибелью их товарищей парижские полицейские не потерпят нарушений комендантского часа и хладнокровно рассчитали, что определенное количество арабов непременно должны были погибнуть в этой демонстрации, дабы кровь мучеников освятила все требования FLN.
Демонстрация была назначена на 17 октября 1961 года. Более 40 тысяч арабов, многие с оружием в руках, несли лозунги: «Франция – это Алжир», «Бей франков», «Эйфелева башня станет минаретом», «Прекрасная Франция, когда ты сдохнешь?» и «Парижские шлюхи – где ваш хиджаб?»
«Мирная» демонстрация быстро вылилась в погром. Арабы сначала только били витрины и поджигали автомобили, а затем ранили нескольких полицейских и прохожих. Огромная толпа арабов двинулась на остров Ситэ, где расположен знаменитый собор Нотр-Дам, а также Дворец Правосудия, желая поджечь эти ненавистные символы французской религии и правовой системы.
Но полицейские были готовы к действиям. «Если арабы хотят войны, пусть они ее получат» - заявил Папон. На старинном мосту Сен-Мишель, ведущим на остров Ситэ, началось настоящее сражение. Демонстрантов били дубинками до потери сознания и сбрасывали с мостов в Сену. Туда же кидали убитых и раненых. Масса обратившихся в бегство арабов было затоптано насмерть. Во дворе главного управления парижской полиции арестованных арабов избивали, до смерти. В итоге, 40-тысячную вооруженную демонстрацию арабов за два часа разогнали 500 полицейских, причем разогнанные были настолько ошеломлены, что побросали на месте более 2 тысяч стволов, не успев толком их использовать.
По официальным данным, погибло 40 человек, но реально речь идет о нескольких сотнях. Точное количество до сих пор не установлено. Это объясняется тем, что убитых арабов вообще не считали. Многие утонули в Сене, и их трупы не были найдены. К тому же среди арабских демонстрантов многие проживали во Франции нелегально, и установить личность многих мертвецов не было возможности.
Но успех Папона оказалось бесполезным. В марте 1962 года в Эвиане было подписано мирное соглашения практически на условиях сепаратистов. Алжир получил полную независимость. «Черноногие», о правах которых так и не договорились, в панике бежали из Алжира, бросив свое имущество. Впрочем, они еще легко отделались. В июле 1962 года, в день провозглашения независимости Алжира, арабские банды ворвались в город Оран с преимущественно европейским населением и устроили там резню. Только вмешательство французских войск, командование которых, наплевав на грозные окрики из Парижа не нарушать прекращение огня, спасло жизнь нескольких тысяч оставшихся в живых французов. После событий в Оране в Алжире не осталось европейцев. Так закончилась эпоха Французского Алжира.
Морис Папон отслужил в полиции до 1967 года, а в 1978-81 году был министром бюджета в правительстве. В 1998 году, в возрасте 88 лет, он был осужден на 10 лет тюрьмы за то, что в период немецкой оккупации Франции он, будучи начальником полиции Бордо, способствовал аресту и депортации 1690 евреев. О разгоне арабской демонстрации 17 октября 1961 год, разумеется, ему на суде не напоминали, иначе всплыли бы имена слишком многих лиц, стоявших тогда над ним, включая Де Голля. Папон вышел из тюрьмы в связи с преклонным возрастом в 2002 году, и умер спустя 5 лет.
Что касается Франции, то, несмотря на старания «уменьшителей», избавившись от Алжира, Франция получила миллионы алжирских арабов. Похоже, французы уже стали нацменьшинством в собственной стране. Во многих кварталах французских городов арабы и прочие иммигранты воссоздают свое прежнее общество с клановыми войнами, кровной местью, многоженством, похищением невест. О существовании Французской республики иммигранты вспоминают только в дни получения пособий.
Мусульмане Франции сумели навязать французам комплекс вины за колониализм, расовую дискриминацию и прочие преступления. Сначала мусульмане добились признания полигамных семей (то есть многоженства). Затем добились себе особых прав как угнетенному меньшинству. Далее мусульмане выступили против светского характера французской системы просвещения. Вспомним, как по Елисейским полям маршировали толпы мусульманок, требовавших свободы ношения исламской одежды, скрывавшей лицо – хиджаба. Толпы вопящих под хиджабом теток шли по улицам Парижа и вслед за скандированием лозунгов горланили Марсельезу. И никто не подумал, насколько противоречат друг другу Марсельеза и хиджаб.
И, наконец, великолепно организованные беспорядки в парижских пригородах в 2005 и 2007 гг. означают, что теперь Французская республика постепенно должна признать особые права пришлых жителей страны. И новые Морисы Папоны вряд ли найдутся в этой стране, где торжествуют толерантность и политкорректность. В 2001 году мэр Парижа Бертран Делонэ на мосту Сен-Мишель открыл мемориальную доску в память о событиях 17 октября 1961 года.
Так вслед за французским Алжиром уходит в небытие и Франция.
